"Польская война " 1939г.

Профессор Вечоркевич утверждает: "В 1939 г., так же как в 1920 г., судьба Европы и мира зависела от поляков. То, что наше сопротивление было таким ожесточенным и таким решительным, и победа над Польшей не стала для Германии "легкой прогулкой", сказалось на дальнейшей судь­бе войны. Своей самоотверженностью мы дали союзникам ценное время. Время, которое в значительной степени было потрачено впустую. Прежде всего в связи с инертностью французского командования, которое не смогло должным об­разом использовать отличную, может, даже лучшую, чем немецкая, военную машину.

Потери немцев составили 16 тысяч убитыми, 520 само­летов и 670 танков, т.е. 25 процентов техники, задейство­ванной при нападении. Так что мы спасли англичан и фран­цузов, так как Гитлер уже не мог - как он это планиро­вал - напасть на Запад в 1939 г. Если бы такое произошло, уже в 1940 г. он направил бы свои войска на Советский Союз, что, в свою очередь, означало бы уничтожение этого госу­дарства. Таким образом, поляки во второй раз спасли шку­ру Сталина. Первый раз - не вступая в союз с Германией, второй раз - предоставив ему бесценный год на форми­рование вооруженных сил. Однако истории и политике не­знакомо чувство благодарности. Впрочем, Сталин считал его собачьим чувством, поэтому никогда не был полякам за это благодарен".

Что можно сказать по поводу этих заявлений профессо­ра? В 1939 г. руководители западных держав и Сталин пони­мали, что Польша не устоит под натиском Германии, но счи­тали, что германо-польская война продлится несколько меся­цев. Немецкие генералы также побаивались Польши. Однако соотношение сил Польши и Германии и новая тактика вой­ны, примененная Германией, обусловили, что Польша, была разгромлена в течение двух недель.

Против миллионной польской армии (по некоторым дан­ным 1,5 млн. и более), ее 610 танков, 824 самолетов и 4300 ору­дий, Гитлер бросил один миллион восемьсот тысяч сол­дат, 2533 танка, 2231 самолета и 13500 орудий. (Мелыпюхов. Упущенный шанс Сталина. С. 83). Преимущество немцев было подавляющим.

Однако профессор Вечоркевич в своем интервью утвер­ждает, что в 1939 г. польская армия была в силах отразить на- (349) истское вторжение. В качестве аргумента профессор ссылает­ся на одного из своих докторантов, Тимотеуша Павловского, который сделал "сенсационное" открытие. Оказывается, Т. Павловский (современный польский Клаузевиц) выяснил, "что польская армия была современной армией и в соотно­шении с возможностями страны почти оптимально под­готовленной".

Однако ведущие британские военные специалисты в 1939 г. были совершенно другого мнения. Английский "Форин офис" 16 августа 1939 г. запросил у заместителей начальников штабов трех видов вооруженных сил Англии оценку военной мощи Польши. Ответ был дан в тот же день. В нем говори­лось: "Совершенно очевидно, что без немедленной и эффек­тивной помощи со стороны России поляки смогут оказы­вать сопротивление германскому наступлению лишь в те­чение ограниченного времени..." (Яковлев Н. 19 ноября 1942. С. 71). И такая помощь Советским Союзом была бы оказана. Но, как отмечалось, Польша от нее отказалась.

Дополнительно следует отметить следующее. Подготовлен­ная и боеспособная армия предполагает наличие профессио­нального офицерского состава. В то же время польская сто­рона, говоря о пленных польских офицерах, расстрелянных в советских лагерях весной 1940 г., постоянно подчеркива­ет, что, с одной стороны это 55% всего численного состава польского офицерского корпуса, а с другой, что это в основ­ном мирные гражданские люди, резервисты, мобилизован­ные в армию в период военных действий. В этой связи воз­никает вопрос: может ли быть боеспособной армия, в кото­рой 55% офицерского состава - гражданские лица? Кто же прав, панове? Разберитесь.

В 1939 г. шансов противостоять Германии у Польши не было. В Польше немцы впервые применили принципиально новую тактику ведения войны - блицкриг. Его суть состоя­ла в молниеносном концентрированном взломе обороны про­тивника мощными автономными и самодостаточными танко­выми соединениями, действующими в тесном взаимодействии с авиацией. Численность моторизованных пехотных частей, приданных танковым соединениям, позволяла в глубине этой обороны окружать части противника и захватывать страте­гически важные пункты.

Немцы первыми в мире сосредоточили танки в мощные танковые дивизионы, которые, в свою очередь, объединялись в корпуса, способные создать существенное превосходство в технике при наступлении. Это давало ошеломляющий эф­фект даже при использовании массы легких танков, которые до 1942 г. Составляли костяк немецких танковых сил. Это пре­допределило исход сражений не только в Польше в 1939 г., но и в 1940 и 1941 годах в войне с Францией и СССР. В 1940 г. несравненно более мощная, нежели Польша, Франция, вместе с почти 300-тысячным экспедиционным британским корпу­сом, была разгромлена немцами за 5 недель.

Молниеносная победа над Польшей, с минимальными жертвами, буквально окрылила Гитлера и вселила в него уверенность в непобедимость руководимого им вермахта. Утверждения П. Вечоркевича о том, что Польша спасла со­юзников и СССР, просто несостоятельны. Как говорил рус­ский писатель и дипломат Грибоедов, "свежо предание, а ве­рится с трудом".

Развитие событий на польском фронте в сентябре 1939 г. свидетельствовало, что польская армия, не смотря на героизм отдельных воинских частей, не смогла оказать длительного "ожесточенного" сопротивления. Непосредственные участ­ники военных действий в Польше несколько иного мнения о сопротивлении поляков, нежели Вечоркевич.

Лауреат Пулитцеровской премии американский историк и публицист Джон Толанд в своей книге "Адольф Гитлер" пи­шет, что "к утру 5 сентября польская авиация была уничто­жена, а два дня спустя почти все из тридцати пяти поль­ских дивизий были разгромлены либо окружены" (Толанд. Гитлер. С. 76).

Известный американский публицист и журналист Уильям Ширер, в 30-е годы работавший в Берлине и являвшийся оче­видцем событий, описываемых им в книге "Крах нацистской империи", о польской кампании писал так: "На одном уча­стке, когда танки неслись на восток через Польский кори- (351) дор, они были контратакованы Поморской кавалерийской бригадой, и взору автора этих строк, посетившего несколь­ко дней спустя участок, где разворачивалась контратака предстала отвратительная картина кровавой мясорубки... И сколь ни были мужественными, доблестными и безрассуд­но храбрыми поляки, немцы просто раздавили их стреми­тельной танковой атакой..." (Ширер. С. 43).

У. Ширер отмечал стремительность немецкого наступле­ния: "Примерно через 48 часов польские военно-воздушные силы перестали существовать, большая часть из 500 са­молетов первой линии были уничтожены на аэродромах... Краков, второй по величине город Польши, пал 6 сентяб­ря. В ту же ночь правительство бежало из Варшавы в Люблин... В полдень 8 сентября 4-я танковая бригада дос­тигла окраин польской столицы... За неделю польская ар­мия была полностью разбита. Большая часть из ее 35 диви­зий - все, что успели мобилизовать, - была либо разгром­лена, либо зажата в огромные клещи, которые сомкнулись вокруг Варшавы... Польское правительство, или то, что от него осталось после непрерывных бомбардировок и об­стрелов с воздуха самолетами люфтваффе, 15 сентября до­бралось до румынской границы. Для него и гордого польско­го народа все кончилось" (Ширер. С. 44-45).

17 сентября 1939 г. польское правительство покинуло страну. Утверждения, что правительство покинуло Польшу только в связи с вступлением на территорию страны частей Красной Армии, не вполне соответствует истине. В противном случае как объяснить тот факт, что еще 16 сентября 1939 г., ко­гда не было никакой информации о намечаемом вступлении в Польшу Красной Армии, представители польского правительства вели с румынами переговоры о транзите во Францию. Более того, уже 3 сентября польский командующий Э. Рыдз-Смиглы отдал приказ: "Ориентировать ось отхода наших вооруженных сил... В сторону союзной Румынии и благопри­ятно относящейся к Польше Венгрии..."

По поводу утверждений, что ситуация в Польше, вплоть до 17 сентября 1939 г., контролировалась властями, предоста- (352) вим "личные свидетельства", как предлагает "борец" с де­зинформацией редактор журнала "Новая Польша" Е. Помяновский. Вот что пишет в своей книге "Человек человеку волк. Выживший в Гулаге" Януш Бардах, живший в 1939 г. в городе Владимире-Волынском: "10 и 11 сентября местная полиция и гражданские власти бежали... Внезапное бегство долж­ностных лиц повергло город в анархию". Отец, напутствуя Януша, заявляет: "... На дорогах опасно, там кишат польскж дезертиры и украинские бандиты" (Бардах. С. 24)

Утверждения П. Вечоркевича о том, что 16 сентября поль­ские офицеры на фронте открывали шампанское, "так как кризис на фронте был преодолен", лишены каких-либо ос­нований, кроме записей в дневнике полковника Копаньского. Действительно, 9 сентября польская армия нанесла удар по 8-й немецкой армии, а часть войск армий "Модлин" и "Познань" прорвалась в Варшаву, усилив ее гарнизон. но существенно изменить гибельную для Польши ситуацию это не могло.

Польский генерал Владислав Андерс в воспоминаниях "Без последней главы" о ситуации на 10 сентября 1939 г. пи­сал так: "Положение наше весьма тяжелое. Польские части разбиты всюду. Немцы под Варшавой. Верховное командо­вание выехало в Брест на Буге... Бои идут в предместье Варшавы" (Андерс. Без последней главы. Глава "Отступ­ление").

О том, что положение польской армии уже к 12 сентября было безнадежным, свидетельствует следующий факт. 9 сен­тября 1939 г. девять французских дивизий 4-й и 5-й армий, не встречая сопротивления немцев, вторглись на территорию Германии. Но 12 сентября французы получили приказ "вви­ду быстрого развития событий в Польше" прекратить на­ступление и вернуться во Францию (Мельтюхов. Упущенный шанс Сталина. С. 83).

Степень "ожесточенного и решительного сопротивле­ния" лучше всего характеризуют реальные военные потери. Немцы в польской кампании потеряли убитыми 10,5 тысяч че­ловек (0,6%) на 1 миллион 800 тысяч военнослужащих (мож­но даже согласиться с 16 тысячами (0,9 %), заявленными про- (353) фессором). Поляки потеряли 66 тысяч убитыми из миллион­ной армии (6,6 %) (Мельтюхов. Упущенный шанс Сталина. С. 83, 108).

Если сравнить эти потери с потерями немцев и русских в 1941 г., то утверждения профессора об ожесточенном со­противлении польской армии покажутся малообоснованны­ми. Только за первые три недели войны против Советского Союза нацисты потеряли около 100 тысяч человек или 2,5 % от численности первого стратегического эшелона (4 млн. чел.). Советские потери были неизмеримо выше: 790 тысяч убиты­ми (25 %) из 3,1 миллиона, развернутых в первом эшелоне (Куличкин. Вставай, страна огромная! С. 19, 21).

В своих откровениях проф. П. Вечоркевич решил посра­мить Наполеона, Бисмарка, не говоря уже о целом ряде не­мецких генералов и фельдмаршалов, признававших стойкость русского и советского солдата. О Красной Армии 1939 г. он за­являет: "Собственно, это была не армия, а какой-то сброд. Одетая в разношерстное обмундирование, с винтовками на веревках. Впрочем, это было свидетельством не низкого уровня советской промышленности, а царившего в Красной Армии организационного балагана. Одна из ее дивизий даже пошла на фронт в гражданской одежде". Вероятно, легенду об оборванцах из Красной Армии про­фессор взял из польской прессы 1919-1920 годов. Бывший уз­ник польских лагерей Я. Подольский (Вальден) в своих воспо­минаниях рассказал, как рождался этот миф ("Новый мир". № 5, 1931). Польские солдаты грабили и раздевали пленных красноармейцев с первых минут плена. Надо полагать, что красноармейское обмундирование было лучше, нежели у поль­ских "жолнежов". Ну а потом переодетые в польское тряпье красноармейцы действительно представляли жалкое зрелище. Об этом свидетельствуют и многочисленные документы из российско-польского сборника "Красноармейцы в поль­ском плену в 1919-1922 гг.". Что же касается дивизий в гражданской одежде, то такие дивизии народного ополчения были в конце 1941 г. Относительно 1939 г. это весьма спорно. Профессор, вероятно, будет ссылаться на неких мифических (354) очевидцев, которые видели "проклятых большевиков" в гра­жданской одежде. Известно, что у страха глаза велики.

А вот что говорит очевидец событий сентября 1939 г. уже упомянутый генерал В. Андерс. В своих воспоминаниях он так пишет о Красной Армии: "Я увидел огромное коли­чество танков, бронемашин и артиллерии. Правда, боль­шинство солдат было плохо обмундировано, кони тощие, хворые, транспорт и оружие не чищены, но в целом армия выглядела лучше, чем в 1920 г. Чувствовалась дисциплина и субординация". Вероятно, пану П. Вечоркевичу следует боль­ше читать польских авторов.

Вместе с тем следует признать, что в 1939 г. СССР был не готов к войне с Германией. Сталин, понимая это, делал все, чтобы ее оттянуть. О низкой боевой готовности Красной Армии открыто писал в июле 1939 г. в своей статье "Гитлер и Сталин" упомянутый И. Ильин: "Наступательная война будет невозможна. Наивные люди, которые верят каждому слову советской пропаганды, часто дают невероятные опи­сания красных вооруженных сил: и вот слышишь об "обу­ченных резервах, количеством в 18 млн. человек, и о 13 млн. человек дополнительных резервов; о 40 000 летательных ап­паратов, об исторически уникальном "паровом катке". Все это пропагандистские цифры и зарисовки, которые долж­ны внушить уважение и которым трезвый знаток обстоя­тельств не доверяет". Самый главный нелицеприятный для СССР вывод Ильина заключался в том, что "обученные мил­лионы" не обучены, они лишь числятся на бумаге... Сталин об этом знает. Поэтому он не будет принимать участие в войне" (Ильин. Публицистика. С. 9-10). К сожалению, пер­вые месяцы войны в 1941 г. подтвердили правильность про­гнозов Ильина.

П. Вечоркевич утверждает, что, если бы Польша в 1939 г. начала войну "только против Советов - об этом говорит также опыт финской войны, - мы без больших проблем справились бы с этой агрессией. 17 сентября мы бы были на 150, а может, даже и 200 километров восточнее наших границ. Такая война шла бы уже на советской террито­рии". Что можно сказать по данному поводу?  (355)

Это из той же "польской оперы" - "мы бы с немцами принимали парад победы на Красной площади". Профессор не первый, кто в мечтах и наяву пытался громить Россию. Чем это для них закончилось, общеизвестно Так, Наполеон вместе со 100-тысячным польским корпусом Понятовского сумел в 1812 г. войти в Москву, но потом, удирая восвояси, оставил в заснеженных поля России весь цвет своего воин­ства. Разгром поляков в союзе с нацистами или без них был бы предопределен.

П. Вечоркевичу рекомендуем также проштудировать ис­следование одного из крупнейших английских историков XX века профессора Джоффри Барраклоу "История в изме­няющемся мире", впервые опубликованное в 1955 г. и при­знанное западным ученым миром глубоким философским трактатом.

Начинается это исследование следующим суждением ав­тора: "Для меня русская победа под Сталинградом сдела­ла необходимым полный пересмотр всей истории Европы. С величайшим замешательством я осознал, что три года исследовательской работы в английских и два года в гер­манском университетах оставили меня практически неве­ждой в отношении истории стран Восточной Европы... И с еще большим замешательством я понял, что многие годы умудрялся учить истории (и довольно успешно, если судить по результатам экзаменов) немало одаренных студентов, не ошутив необходимости ликвидировать этот зияющий пробел" (Яковлев Н. 19 ноября 1942 г. С. 169) В исторической науке мировая величина, вероятно, потому величина, что спо­собна признавать свои ошибки и постоянно учиться, несмотря на достигнутые степени.

Сошлемся также на мнение начальника штаба 4-й немец­кой армии, наступавшей на Москву, генерала Г. Блюментрита, который писал: "Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поля­ков и западных союзников при поражении. Даже в окруже­нии русские продолжали упорные бои". (356)

Бывший посол Великобритании в России сэр Родерик Брейтвейт на основе собранного им огромного документаль­ного материала и массы свидетельств очевидцев подготовил книгу "Москва, 1941 г. Город и его люди на войне", презен­тация которой состоялась в британском посольстве в Москве 5 декабря 2006 г.

Сэр Р. Брейтвейт подтвердил вывод генерала Г. Блюмен­трита о том, что русские продолжали сражаться даже то­гда, когда сражаться было нельзя. Он категорически опро­верг усиленно тиражируемый на Западе тезис о том, русские якобы "были серой массой, которую гнали на немецкие пули заградотряды НКВД".

По свидетельству фельдмаршала Бока, командовавшего наступлением на Москву, в ноябре 1941 г. русские из-за от­сутствия боеприпасов отбили атаку немецкой дивизии, в ко­торой, правда, к этому времени тоже осталось всего 950 че­ловек, молотками и лопатами.

Масштабы советско-немецких сражений были поистине грандиозны и не могут быть сопоставимы с другими сраже­ниями Второй мировой войны, тем более 1939 года. Битва за Москву осенью и зимой 1941 г., в которой вермахту было на­несено первое сокрушительное поражение, стоила нацистам полмиллиона, а Красной Армии - миллион солдат. Еще бо­лее грандиозными по своим масштабам были Сталинградская и Курская битвы. Беспримерной по стойкости и героизму мирного советского населения была 900-дневная оборона Ленинграда.

При этом необходимо отдать должное польским солда­там, героически оборонявшим Вестерплатте и Варшаву. но надо помнить и о том, что командующий польскими воору­женными силами Рыдз-Смиглы, уже 7 сентября перебравшись со своим штабом в Брест, перебросил туда оставшуюся поль­скую авиацию, тем самым лишил Варшаву воздушного прикрытия. Результат известен.

Как известно, в Бресте Рыдз-Смиглы был лишен радио­связи и фактически потерял управление войсками. Говорить о каком-то единоначалии в управлении польскими вооружен- (357) ными силами, а также о согласованном взаимодействии поль­ских армий после 7 сентября не приходится. Они были обре­чены на поражение.