Взгляд из Варшавы и Москвы

Польский писатель Петр Кунцевич в своем открытом письме президенту В. Путину в варшавской газете "Трибуна" в марте 2006 г. написал: "Я не был вашим другом - напро­тив, был заклятым врагом. Но в то же время я немного знал русскую культуру, ваши легенды, историю, литерату­ру, музыку, науку - и отдавал себе отчет, как велика эта культура и что не подобает ее игнорировать.

А игнорировали мы ее потому, что считали такой под­ход своего рода защитой от вас, ведь когда-то мы были конкурентами, несколько веков назад мы тоже хотели соз­дать свою собственную, польско-литовско-украинскую им­перию. Вы нас одолели - победили и поглотили, - однако об имперских амбициях никогда не забывается, здесь дохо­дит даже до смешного. Невозможно оспаривать вашу по­беду, как нельзя избежать и ненависти побежденных. Но мир с огромной скоростью меняется - а потому и мы, и вы должны этому научиться.

Мне бы хотелось, чтобы Вы, господин президент, вник­ли в наше отношение к катынской проблеме, которая за­стряла между нашими народами, как кость в горле, и ко­торую никогда, вообще никогда не удастся устранить, как не удастся зачеркнуть разорения поляками Кремля или по­жара Москвы... Катынь - это уже не локальная проблема, пусть даже самая важная, это опорочивание славянской се­мьи перед всем миром" (Трибуна. 03. 03. 2006). (9)

П. Кунцевич в своем письме достаточно откровенно ска­зал о главной причине польско-российского противостояния: "Вы нас одолели - победили и поглотили". Поэтому Польша рассматривает "Катынское дело", как козырного туза, кото­рый позволит получить сатисфакцию за двести лет патронажа России, не случайно французский писатель и радио­комментатор Анри-Жан Дютей заметил, что "полякам в ра­дость открыто обвинять русских" (Деко. Великие загадки XX века. С. 286). В этом плане "Катынское дело" предостави­ло польской стороне большие возможности.

Еще более откровенно выразился ведущий теоретик перманентного "катынского конфликта", профессор истории Ягеллонского университета (Краков) Анджей Новак, который считает, что "если историческое направление польской поли­тики не решит проблему Катыни, не добьется признания ее символом одного из двух самых крупных преступлений XX века - преступлением коммунизма, мы не только преда­дим память об убитых на Востоке, но упустим шанс на по­лучение достойного и стабильного места Польши в Европе" (Строган. "Российские вести". 16-23. 03. 2005).

То есть для польских политиков "Катынь" - не столь­ко желание восстановить историческую правду и справедли­вость, как это громогласно заявляется, сколько политический инструмент для получения достойного и стабильного места в Европе! Стремление Польши извлекать максимальную выго­ду из всего, даже самого святого, подтвердил в ноябре 2006 г. Польский президент Л. Качиньский. Говоря о блокировании Польшей переговоров России с Евросоюзом, Качиньский под­черкнул, что для Варшавы очень важны добрые отношения с Москвой, однако "эти отношения должны быть такими, чтобы они Польше что-то приносили".

Немецкий журналист Андре Баллин полагает, что после избрания польским президентом Леха Качиньского "исто­рическая неприязнь" между Польшей и Россией "усугуби­лась личностным фактором" (Баллин. ледниковый период в центре Европы). Известно, что Л. Качиньский был избран, во многом благодаря своим антисоветским и антироссийским высказываниям.

(10)

Сегодня Л. Качиньский более прагматичен, но тема Катыни для него священна. Польский президент в "Специальной ли­нии" телеканала TVP2 21 марта 2006 г. Исторические пробле­мы в отношениях с Россией назвал "сферами особой чувстви­тельности". Он также заявил: "Не думаю, что мы в Польше перестанем изучать или выяснять эти болезненные темы... Совершенно другим вопросом является то, станут ли они (эти болезненные темы) полностью определять в данный момент наше отношение к переговорам с Россией... но оз­начает ли это то, что мы скажем, что Катыни не было, - нет, не скажем ни в коем случае. Речь идет о том, будет ли это основной проблемой в польско-российских отноше­ниях. Здесь мы проявляем добрую волю".

История показала, что "добрая воля" польскими властя­ми понимается как, прежде всего, безоговорочная поддержка их позиции, которая звучит следующим образом: "Советские власти весной 1940 г. Без суда и следствия расстреля­ли 21 857 невинных польских военнопленных, руководящую польскую элиту, совершив тем самым акт геноцида".

Эту позицию Л. Качиньский вновь подтвердил, выступая 6 июня 2006 г. По польскому телевидению. Говоря о необхо­димости улучшения связей Польши с Россией и возможной встрече с В. Путиным, Л. Качиньский многозначительно заме­тил: "Быть может, нам удастся улучшить связи с Россией, быть может, нет". Чтобы еще нагляднее обозначить свою политическую позицию, Л. Качиньский вслед за этим особо подчеркнул, что взаимоотношения России с Польшей отяго­щает Катынское дело: "Оно представляет для них (русских) определенное психологическое неудобство".

Надо заметить, что для поляков проблема покаяния России за Катынь вторична. Катынская трагедия стала крае­угольным камнем сложившейся в Польше общенациональной пропагандистско-идеологической системы. ежегодно прово­дятся десятки мероприятий, посвященные Катыни. Во многих польских городах имеется улица "Героев Катыни", гимназия "имени Жертв Катыни", местный "Катынский крест" и т.д. Польские политики осознают, что даже частичная деформа- (11) ция этой системы чревата для польского общества серьезны­ми потрясениями. Тем более что далеко не все простые поля­ки довольны политикой конфронтации с Россией.

Бывший председатель Института национальной памяти (IPN) в Варшаве Леон Керес в своем интервью журналу "Новая Польша" заявил, что история Катыни должна объединить по­ляков: "Нравится это кому-то или нет, но Катынъ - это наша мартирология и память об убиенных, и в то же вре­мя наше общее депо. Общее вне зависимости от полити­ческих взглядов и убеждений. Поэтому я не боюсь сказать, что тот, кто против польского следствия по катынскому преступлению, сам себя ставит по другую сторону" (Новая Польша. № 3, 2005).

Во второй половине 2006 г., казалось бы, наметились не­которые положительные сдвиги в польско-российских от­ношениях. В ходе рабочего визита в Польшу министра ино­странных дел России С. Лаврова в начале октября 2006 г. были достигнуты договоренности о встрече в 2007 г. президентов Л. Качииьского и В. Путина. Планируется возобновить работу "Группы (комиссии) по сложным вопросам" в польско-рос­сийских отношениях, которая в основном будет заниматься проблемой катынского преступления.

Однако 13 ноября 2006 г. Польша вновь продемонстриро­вала верность прежним установкам и заблокировала перего­воры России с Евросоюзом. Как сообщило "РИА Новости", глава польского государства Л. Качиньский на пресс-конфе­ренции по этому поводу заявил, что Варшава не может пой­ти на то, чтобы соглашение Евросоюза с Россией обходили Польщу стороной, а "с Москвой надо говорить твердо, ре­шительно и резко".

Позиция польской стороны ставит крест на упованиях многих российских политологов, полагающих, что рано или поздно все болезненные исторические проблемы в отношени­ях между нашими странами сами собой "рассосутся", уступив место прагматизму и экономической целесообразности. но в отношении Польши это напрасные ожидания. В польском об- (12) ществе история противостояния с Россией является одним из главных действующих лиц. Не случайно именно в Польше ро­дилась так называемая "историческая политика". За послед­ние годы она стала носить все более ритуально-пропаганди­стский характер.

Вероятно, в духе этой политики, несколько лет назад, яко­бы для обновления, была закрыта российская экспозиция в музее Аушвиц-Биркенау в Освенциме, просуществовавшая 46 лет. Весной 2007 г. выяснилось, что дирекция музея готова открыть ее только в том случае, если российская сторона при­знает оккупацию польских территорий СССР в 1939 г. И узни­ки Освенцима - выходцы из западных областей Белоруссии и Украины - будут представлены не как граждане СССР, а как граждане Польши. Это еще раз подтвердило, что перепи­сывание истории - любимое занятие многих польских по­литиков и историков.

Поэтому, вероятно, безрезультатно закончатся попытки российских политиков и дипломатов перевести катынскую проблему из идеологически-ритуальной плоскости на уровень реальной политики. В вопросах оценки Катынского престу­пления Польша вряд ли пойдет на какие-либо уступки. Тем более что российские юристы не располагают для этого ре­альными и обоснованными аргументами, а ведущие россий­ские историки в области катынской проблемы, как правило, отстаивают польскую точку зрения.

Сложно говорить об аргументированной позиции России, когда из запланированного в 1992 г. совместного 4-томного сборника документов "Катынь. Документы" в Польше изда­ны все четыре, а в России лишь два тома. Достаточно ознакомиться с материалами по Катыни, подготовленными неко­торыми российскими историками и юристами, чтобы найти немало "полонизмов", т. е. лексических оборотов, не свойст­венных русской речи. Это свидетельство того, что российская историческая наука и юриспруденция в катынской теме по­просту переписывают польские источники.

Главная военная прокуратура РФ не располагает данны­ми об эксгумациях, проведенных польскими историками и

(13)

археологами на территории СССР, а впоследствии России и Украины, в 1991 и 1994-1996 гг., так как они изданы на поль­ском языке. Но ни российские прокуроры, ни российские ис­торики пальцем не пошевелили для перевода опубликованных отчетов на русский язык с целью ввода их в нормальный на­учный и юридический оборот. При этом поляки любую ин­формацию из России, имеющую отношение к Катыни, момен­тально переводят и тиражируют.

Польская сторона не только внимательно относится к ин­формации из России, но и умело формирует в российском об­ществе выгодное для себя мнение. 14 апреля 2005 г. указом президента Республики Польша А. Квасьневского 32 жителя СНГ "за выдающийся вклад в раскрытие и документирова­ние правды о политических репрессиях в отношении поль­ского народа" были награждены польскими государственны­ми наградами. Среди них российские историки и исследова­тели Катынского дела Н. Лебедева, В. Парсаданова, А. Яблоков, Г. Жаворонков и др., чьи труды способствовали обоснованию польской версии "катынского преступления".

Для лучшего понимания сформировавшейся в польско-российских отношениях "стабильной, постоянной враждеб­ности" (Г. Павловский. Интервью еженедельнику "Wprost"), необходимо обратиться к истории катынского преступле­ния.