Чистота

Чистота в истинном смысле этого слова не есть лишь отсутствие грехов (что составляет только ее негативную сторону), ни даже целомудрие (которое есть лишь ее особый частный случай). Это честность и порыв, входящие в нашу 

жизнь через любовь к Богу, если мы ищем Его во всем и взыскуем Его превыше всего.

Духовно нечист тот человек, который, предаваясь наслаждениям или замыкаясь в эгоизме, вводит в себя и вокруг себя принцип разделения, замедляющий объединение Вселенной в Боге.

Напротив, чист тот, кто, следуя своему мирскому призванию, старается поставить заботу о становлении Христа во всех предметах выше своей непосредственной мимолетной выгоды.

И еще более чист тот, кто, испытывая притяжение Бога, старается придать этому порыву, движению все возрастающую продолжительность, силу и реальность — независимо от того, действует ли он, следуя призванию, все в тех же материальных сферах мира (хотя и все более духовно) или же, что бывает чаще, вступает в области, где Божественное постепенно заменяет для него иную земную пищу.

Понятая таким образом, чистота человека измеряется степенью притяжения, влекущего его к Божественному Центру, или, что то же самое, близостью к этому Центру. Христианский опыт говорит нам, что она поддерживается сосредоточением, умной молитвой, чистотой совести, чистотой помыслов, таинствами... Восхвалим же ее удивительную способность сгущать Божественное вокруг нас!

В одной из своих сказок Бенсон описывает, как «ясновидящий» приходит к уединенной часовне, где молится монахиня. Он входит и вдруг видит, что вокруг этого безвестного места завязывается, движется и организуется весь мир — соразмерно силе и изменению желаний этой тщедушной молитвенницы. Монастырская часовня стала как бы полюсом, вокруг которого вращалась Земля. Созерцательница делала восприимчивыми и одушевленными все предметы вокруг себя, потому что веровала; и вера ее была действенной, поскольку приближала к Богу ее чистая душа. Это превосходная притча.

Внутренняя устремленность духа к Богу может показаться недостойной внимания тем, кто хочет вычислить количество энергии, скопившейся в человечестве.

Но если бы мы так же могли различать «невидимый свет», как облака, молнию и солнечные лучи, то чистые души показались бы нам в этом мире такими же активными, в силу своей чистоты, как снежные горы, чьи безмолвные вершины постепенно вбирают для нас рассеянные силы высших слоев атмосферы.

Хотим ли мы, чтобы вокруг нас возросла Божественная среда? Тогда соберем и будем ревностно взращивать все силы единения, желания, молитвы, которые дарует нам благодать. И потому, что прозрачность наша увеличится, Божественный свет, непрестанно падающий на нас, проникает в нас еще глубже.

Размышляли ли мы когда-нибудь над тайной Благовещения?

Когда приблизился срок, в который Бог решил совершить пред нами Свое Воплощение, Ему понадобилось сначала породить в мире силу, способную привлечь Его к нам. Он нуждался в Матери, которая родила бы Его в мир людей. Что же тогда он сделал? Он сотворил Деву Марию, то есть породил на Земле великую чистоту, и в этой прозрачности так сосредоточил Себя, что стал Младенцем.

Такова выраженная во всей своей силе и реальности способность чистоты порождать Божественное среди нас.

И все же Церковь добавляет, обращаясь к Матери-Деве: «Beata quae credidisti»¹. Лишь в вере чистота может принести свои совершенные плоды.