Тот же луч, который христианская духовность, понятая во всей полноте, направляет на Крест, чтобы его вочеловечить (не застилая его), освещает материю, чтобы ее одухотворить.
В своем стремлении к мистической жизни люди часто впадают в ошибку: они резко противопоставляют добро и зло,
душу и тело, дух и плоть. Несмотря на некоторые общепринятые представления, такая манихейская тенденция никогда не одобрялась Церковью. Да будет нам позволено, прежде чем завершить изложение наших воззрений на Божественную среду, вернуть права священной материи и воздать ей хвалу, ибо, придя на Землю, Господь пожелал облечься в нее, спасти ее и освятить.
С аскетической, или мистической, точки зрения, на которую мы встали на этих страницах, материя, собственно, не является ни одной из тех абстрактных сущностей, которые обозначает этим словом наука или философия. Для нас это та же самая конкретная реальность, что и для физики и метафизики, обладающая теми же основными свойствами множественности, осязаемости и взаимосвязанности. Однако сейчас мы берем эту реальность в самом широком смысле, мы хотим охватить всю ее целиком, во всей ее полноте и богатстве, она интересует нас не только как предмет научных и философских изысканий, но и как сфера нашей практической деятельности. Материя для нас — это вся совокупность окружающих нас предметов, сил, тварных существ, в той мере, в какой мы воспринимаем их ощутимыми, очевидными и «природными» (в богословском смысле слова). Это всеобщая, универсальная, осязаемая, бесконечно разнообразная и подвижная среда, в недра которой погружена наша жизнь.
Каким же тогда предстает перед нами в результате нашей деятельности то, чему мы дали это определение? Как загадочная двуликая сила.
С одной стороны, материя является бременем, оковами, мучением, грехом, угрозой нашей жизни. Это то, что давит, страдает, причиняет боль, искушает, стареет. Материя тянет нас к земле, парализует, делает уязвимыми и греховными. Кто освободит нас от этого смертного тела?
Но в то же время материя — это радость существовать, счастье осязать, сила преодолевать, наслаждение возрастать. Она влечет, обновляет, соединяет и цветет. Материя питает,
поддерживает, связывает со всем на свете, наполняет жизнью. Лишиться ее для нас невыносимо. «Non volumus expoliari, sed supervestiri» (2 Кор 5, 4)1. Кто даст нам бессмертное тело?
Аскетизм обычно рассматривает материю лишь с одной стороны, с той, что обращена к смерти, и он шарахается и говорит: «Бегите!» Но что сталось бы с нашим духом, Господи, если бы он не питался хлебом земных вещей, не услаждался бы вином тварных красот, не укреплялся бы в человеческой борьбе? Какие ничтожные силы и бескровные сердца принесли бы Тебе Твои создания, если бы они преждевременно отрезали себя от лона, в которое Ты промыслительно поместил их? Объясни нам, Господи, как можем мы, не поддаваясь искушению, смотреть на сфинкса. Дай нам, не изощряясь в домыслах человеческого ума, понять в простом и конкретном явлении — в Твоем искупительном погружении в материю — тайну, сокрытую даже в недрах смерти. Дай нам увидеть в Твоем мучительном Воплощении возможность ревностно покорять Тебе духовную силу материи, а затем научи нас этому.
Пусть отправной точкой в наших размышлениях послужит сравнение. Вообразим себе ныряльщика, пытающегося подняться к свету из морских глубин. Или, лучше, представим себе путника на склоне окутанной туманом горы, который стремится к залитой солнцем вершине. Для каждого из них пространство разделено на две зоны с противоположными свойствами — то, что позади и внизу, все более и более уходит во тьму, то же, что впереди и вверху, все ярче озаряется светом. И для пловца, и для альпиниста успех состоит в том, чтобы подняться во вторую зону, ища опоры во всем окружающем. Кроме того, при этих усилиях свет нарастает с каждым новым движением; и в то же время пройденное пространство, оказываясь позади, перестает быть освещенным и погружается в темноту. Запомним эти примеры, ведь в них символически выражены все элементы, необходимые нам для понимания того,
как мы должны относиться к материи и благоговейно пользоваться ею.
Прежде всего материя не есть лишь тянущее бремя, вязкий ил, колючий кустарник, заграждающий тропу. Сама по себе, до того, как мы определим свою позицию и сделаем выбор, она является склоном, по которому можно и подниматься, и спускаться, средой, которая может поддерживать, а может и провалиться под ногами, ветром, способным повергнуть на землю и поднять в воздух. По ее природе и вследствие первородного греха в ней действительно заключено постоянное стремление к упадку. Но по ее природе также и благодаря Воплощению в ней есть причастность (направленность или влечение) к сверхбытию, которая уравновешивает и даже преодолевает разные «fomes peccati»1. Полная правда о нашем положении состоит в том, что в силу нашей включенности во Вселенную каждый из нас помещен в каком-то слое или на склоне в особую точку, определяемую данным моментом мировой истории, местом нашего рождения и нашим личным призванием. И наша жизненная задача заключается в том, чтобы из- этой точки, местоположение и высота которой могут быть различны, восходить к свету и тем самым к Богу через заданный ряд творений, которые на деле являются не препятствиями, но точками опоры при подъеме, полезными посредниками, необходимой пищей, силой, которую мы должны облагородить, элементами, которые мы должны усвоить и увлечь за собой.
Таким образом, в зависимости от все того же нашего исходного положения в вещественном мире, а также каждой последующей позиции, которую мы в нем займем, материя делится соответственно нашему усилию на две зоны: ту, которую мы достигли и миновали, к которой мы не сможем вернуться и в которой нельзя остановиться, ибо остановка означает движение вспять, — это зона материи, взятой в ее материальном и чувственном аспекте; другая, предоставленная нашим новым
усилиям роста, поиска, покорения, «обожения», — зона материи, взятой в аспекте духовном. Граница между этими зонами весьма относительна и подвижна. То, что хорошо, чисто, духовно для моего собрата, который на склоне горы находится подо мной или в стороне от меня, может быть дурно, грязно, материально для меня самого. То, что я мог позволить себе вчера, сегодня, возможно, мне уже надо отвергнуть. И напротив, те поступки, которые были бы тяжким прегрешением для св. Алоисия Гонзаги и св. Антония, я, возможно, должен совершить именно для того, чтобы подняться вслед за этими святыми. Иными словами, никакая душа не приходит к Богу, не проделав определенный путь через материю. Путь этот в одном смысле означает расстояние от нас до Него, а в другом — соединяющую с Ним дорогу. Никто не станет таким, каким его желает видеть Бог, без определенных завоеваний и побед. У каждого из нас есть своя лестница Иаковлева1, ступени которой образуются из ряда вещей. Не будем же пытаться преждевременно бежать из мира. Станем управлять своей жизнью в потоке предметов; и тогда вместо тяготения к бездне наслаждения и эгоизма мы почувствуем, как из творений высвобождается целительная «составляющая», которая в соответствии с указанным выше процессом расширит нас, вырвет из нашей ничтожности, властно направит к раскрывающимся горизонтам, к отречению от чувственных радостей и научит все сильнее жаждать красоты духовной. Та же материя, которая, казалось, побуждала нас искать как можно больше удовольствий и как можно меньше трудиться, откроется для нас как причина стремиться к минимальным наслаждениям и максимальным усилиям.
Иначе говоря, то, что является законом для индивидуума, оказывается действующим в уменьшенном и сокращенном виде всеобщим законом. Мы не слишком ошибаемся, когда думаем, что всему миру тоже надлежит пройти некий определенный путь, прежде чем достичь своего завершения. Не усом
нимся в этом. Если во всей совокупности материи имеются и непригодные энергии, если, к несчастью, в ней есть порочные силы и элементы, отделение которых происходит медленно, то зато в ней, несомненно, содержится некоторое количество духовной энергии, постоянное возрастание которой во Христе Иисусе представляет собой для Создателя важнейший текущий процесс. В настоящий момент эта сила еще рассеяна понемногу везде; ее следы есть в любом предмете, каким бы ничтожным и грубым он ни казался. Действие Тела Христова, Который живет в Своих верных, в том и состоит, чтобы терпеливо отсеивать эти небесные силы — выделять эту избранную субстанцию, не дав потеряться и малой ее части. Шаг за шагом дело подвигается, мы можем быть в этом уверены. Благодаря множеству людей и призваний Дух Божий проникает во все сферы и во всех действует. Это то самое великое дерево, о котором мы говорили выше, чьи освещенные солнцем ветви очищают соки, извлеченные невзрачными корнями, и превращают их в цветы. По мере того, как продвигается дело, некоторые участки, по-видимому, оказываются исчерпанными. Мы уже говорили с том, что в каждой индивидуальной жизни граница между духовной и плотской материей постоянно смешается вверх. Точно так же по мере своей христианизации человечество должно все меньше чувствовать нужду и потребность в некоторых видах земной пищи. Созерцание и целомудрие тоже должны постепенно получать перевес над суетными делами и непосредственным обладанием. Это общий «сдвиг» материи к духу. Такое движение должно иметь свою цель. Когда-нибудь все материальное вещество, подлежащее обожению, одухотворится, все избранные силы окажутся восстановленными, и тогда наш мир будет готов к Парусии.
Кто же узнает в этой всеобщей истории материи великий символический акт Крещения? Христос погружается в воды Иордана, олицетворяющие силы Земли. Он освящает их. И, как сказал св. Григорий Нисский, Он выходит из вод, стекающих с Него, поднимая с Собой мир.
Погружаться и всплывать, включаться в мир вещей и очищаться, обладать и отрешаться, преодолевать и влечь за собой — это двойное и вместе с тем единое движение спасает материю в ответ на ее призыв1.
О влекущая и могучая материя, материя размягчающая и укрепляющая, обогащающая и разрушающая, — вверившись небесным силам, которые сделали твои воды благоуханными и чистыми, я отдаюсь твоим великим просторам. Сила Христова перешла в тебя. Влеки меня своим притяжением, питай меня своими соками. Укрепляй меня своим сопротивлением. Освобождай меня утратами. И, наконец, всею собою — освяти меня.